Наталья александровна сатина
Вся семья сильно страдала от холода эту зиму. Дед композитора по отцовской линии, Аркадий Александрович, великолепно играл на фортепиано, выступал с концертами, сочинял романсы и фортепианные пьесы. Характер Василия Аркадьевича описать очень трудно.
Без засечек С засечками. Вернуть стандартные настройки Скрыть. Радио классической музыки «Орфей» Программы в эфире. Партитура жизни: Сергей Рахманинов Рахманинов — это национальное достояние — то, что передаётся по наследству потомкам. И на вопрос «Почему он мало сочинял в эмиграции? Но в реальности не всё так просто. Это для нас он триединый бог: пианист, композитор и дирижёр. А в разные периоды своей жизни он по-разному относился к этим профессиям, и как бы ни хотелось, из-за весьма приземлённых мотивов.
Сергей Васильевич Рахманинов был великим музыкантом и прекрасным человеком, но отнюдь не памятником. И об этом партитура его жизни — взгляд из XXI века. Текст читает Андрей Ноздреватых.
Выходит Ежедневно в Родители решительно противились браку дочери с нищим музыкантом, но со временем отношения стали скорее братскими, и Сергей стал своим в доме Скалонов. Он был окружен любовью и заботой сестер: в году, когда Рахманинов сильно страдал от безденежья, сестры, сложив свои невеликие сбережения, купили для него пальто.
После провала первой симфонии они дали Рахманинову денег на дорогу, чтобы он смог уехать в Новгород к бабушке. В году сестры уговорили родителей пригласить Рахманинова на лето в свое имение Игнатово в Нижегородской губернии и сами отправились за ним в Москву. Сергей страдал от невралгических болей в спине, ногах и руках, и Наталья с Людмилой везли его в тарантасе, обложенного подушками.
Спокойная жизнь в Игнатово, наслаждение чудесной природой, катанье на лодке, кумыс быстро излечили Рахманинова. В Игнатово и была сделана эта совместная фотография на террасе старого деревянного дома.
Слева направо: Вера, Наталья, Людмила сидит спиной к фотографу , Сергей. На обороте надпись карандашом: «Татуша, Леля, Вера и Сережа у него болели зубы.
Лето года имение Игнатово». Надпись сделана Людмилой Дмитриевной Ростовцовой Скалон , которая подарила фотографию музею в году.
Отношения Рахманинова с сестрами Скалон оставались по-прежнему дружескими, в письмах к Наталье он поверял ей самые сокровенные мысли, но в Москве его ждала Наталья Сатина — будущая супруга. Их венчание состоялось в году. Кроме взаимной личной симпатии, их крепко связала общая любовь к музыке.
Затем дирижировал в Амстердаме 9 ноября года, выступал с Менгельбергом в шести городах Голландии и во Франкфурте-на-Майне играл свой Второй концерт. Кроме того, 2 декабря в Берлине с участниками Чешского квартета исполнил своё Элегическое трио op.
В октябре года в Москве праздновался десятилетний юбилей Московского Художественного театра. Рахманинов с основания театра был его горячим поклонником и, кроме того, очень любил К.
Станиславского, И. Москвина и других членов труппы, которые платили ему тем же. Не имея возможности присутствовать на торжестве он жил тогда в Дрездене , Рахманинов сочинил поздравительное письмо-шутку и послал Шаляпину с просьбой пропеть его привет театру на юбилее.
Письмо вызвало бурю восторга среди присутствовавших на торжестве. Впоследствии Шаляпин неоднократно пел это письмо в конце своих концертов на бис. Московское филармоническое общество пригласило Рахманинова весной года заменить в шести-восьми концертах внезапно заболевшего А.
Рахманинов не решился взять на себя все концерты, отчасти из-за отсутствия готовых программ, отчасти из скромности, боясь, что публика будет разочарована такой заменой.
Но публика восторженно приветствовала появление Рахманинова у пульта симфонического оркестра, и проведённые им 15 и 18 апреля концерты прошли блестяще. Весной года Рахманинов с женой и двумя дочерьми окончательно покинул Дрезден. Вернувшись в Россию, Рахманиновы, как и прежде, провели лето в Ивановке.
Простая и тихая жизнь в деревне после городского шума и суеты всегда благотворно действовала на уставшего от концертов артиста. Имение Ивановка, где Рахманинов провёл столько лет и куда он попал впервые ещё юношей, находилось приблизительно в пятистах верстах на юго-восток от Москвы, на границе Кирсановского и Борисоглебского уездов, но в Тамбовском уезде.
Оно было, таким образом, расположено в чернозёмной полосе России, и все кругом жили интересами сельского хозяйства. Рахманинов, который раннее детство провёл в совершенно другой обстановке, среди красот русского севера, сначала несколько тяготился кажущимся однообразием степей и полей.
Но мало-помалу он полюбил безграничный простор и ширь полей, их чистый, несравнимый аромат и приволье. Он понемногу заинтересовался, а потом даже и сильно увлёкся сельским хозяйством. Унаследовав от отца любовь к лошадям, он великолепно ездил верхом и любил объезжать молодых лошадей. Все свободные от занятий часы он проводил в поле среди крестьян, наблюдая за ходом работ.
Нередко он завидовал тем, кто был свободнее его и мог больше времени отдавать хозяйству. Стремясь улучшить хозяйство, он много средств тратил на улучшение инвентаря, пород скота и приведение в порядок внешнего вида усадьбы с её большими садами и службами.
Всякая неудача его искренне огорчала. Удачный посев, хорошая пахота, порядок в конюшне, в молочном хозяйстве сильно радовали его и всегда приводили в хорошее настроение. Забегая вперёд, надо сказать, что в последние годы перед войной его тесть А. Сатин, которому принадлежало имение, отказался от ведения хозяйства, и все заботы о нём целиком легли на Рахманинова. За год до войны года развилась и другая «страсть» Рахманинова. Он увлёкся ездой на автомобиле и управлением машиной.
Автомобили в России тогда были ещё сравнительной редкостью; за исключением Москвы, Петербурга и других больших городов, их было в России очень мало.
Привезя свою новую машину в Ивановку, Рахманинов совершал на ней длинные поездки, навещая соседей по уезду и родных, живущих вёрст за двести-триста. Поездки эти были лучшим отдыхом для Рахманинова, который так редко вообще отдыхал в жизни. Он всегда возвращался возбуждённый, весёлый и в хорошем настроении духа.
И самый процесс езды по «большим» дорогам степной полосы России, с её простором и ширью, и радость, с которой его встречали гостеприимные хозяева, шутки и взаимное поддразнивание по поводу тех или иных нововведений или усовершенствований в сельском хозяйстве, которые он иногда находил у других, — всё это являлось лучшим отвлечением для Рахманинова от концертов, эстрады, занятий композицией. Он, собственно говоря, никогда не позволял себе настоящего отдыха и работал без перерыва, зимой концертируя и сочиняя, летом готовясь к концертам и опять сочиняя.
Осенью года Рахманинов впервые ездил в Америку. Он был приглашён выступать в Нью-Йоркском симфоническом обществе и других городах. Первое его выступление на фортепиано соло состоялось в Нортгэмптоне небольшой городок штата Массачусетс 4 ноября года. Затем он играл с оркестром под управлением Фидлера свой Второй концерт в Филадельфии 8 ноября , Балтиморе 10 ноября , Нью-Йорке 13 ноября , Гартворде 15 ноября , дал концерт в Бостоне 16 ноября и съездил на день 18 ноября в Канаду Торонто , где исполнил Второй концерт.
Затем вернулся в Нью-Йорк, где дал 20 ноября концерт, а затем в Филадельфии продирижировал своей Второй симфонией, « годом» Чайковского и «Ночью на Лысой горе» Мусоргского и сыграл ещё соло 26 и 27 ноября.
Дамроша он сыграл в первый раз свой новый, Третий концерт op. Этот концерт был затем сыгран им в Нью-Йорке 16 января под управлением Г. Малера, а Второй концерт повторён там же 27 января под управлением М. Он дал ещё ряд концертов в декабре и январе Чикаго — три концерта, Питтсбург — один, Бостон — три, Цинциннати — два, Нью-Йорк — два, Буффало — один.
В большинстве случаев это были симфонические концерты под управлением Л. Стоковского, Фр. Стока и М. Фидлера, в которых он выступал как солист и в которых несколько раз исполнялись его «Остров мёртвых», Второй концерт и мелкие фортепианные сочинения.
После этих концертов Рахманинов вернулся в Россию и 6 февраля уже играл в Петербурге свой Второй концерт и Вторую сюиту с Зилоти в его концертах, а в Москве 13 февраля — свой Второй концерт опять под управлением Зилоти. В том же концерте исполнялись «Остров мёртвых» и Вторая симфония. Это можно видеть хотя бы из того, что он появлялся в одних и тех же городах по три раза за такой короткий срок.
В Нью-Йорке же за эти три месяца он играл восемь раз. Несмотря на успех и на выгодные контракты, которые ему предлагали американцы, он отказался от них. Тяготясь одиночеством, он не хотел ехать опять так далеко один, без семьи, а брать жену и маленьких ещё дочерей в далёкое путешествие было, конечно, неудобно.
В ряде этих концертов он выступал и как дирижёр, исполняя Вторую симфонию, «Весну», «Остров мёртвых» и чужие произведения. Из сочинений, написанных в период — годов, «Литургия св. Иоанна Златоуста» op. В концертах своих Рахманинов играл и следующие новые опусы: Тринадцать прелюдий op. К этому же периоду относятся Четырнадцать романсов op. Кроме такой плодотворной композиторской деятельности и частых выступлений в концертах, Рахманинов принимал деятельное участие в Российском музыкальном издательстве, основанном С.
Целью издательства была, как известно, помощь композиторам, в особенности начинающим.
Помимо гонорара за сочинение, издательство выплачивало авторам часть прибыли после погашения расходов по изданию. Издательством фактически управлял Н. Струве, который всей душой отдался этому делу и целиком ушёл в него.
Будучи дружен с Рахманиновым, он постоянно обсуждал с ним планы по улучшению работы издательства и пользовался его советами и указаниями. Официально же Рахманинов был одним из членов комитета по просмотру и принятию сочинений. В эти же годы у Сергея Васильевича появилась ещё одна важная обязанность, связанная с развитием музыкального дела в России. Президентом императорского Русского музыкального общества была принцесса Е.
Рахманинову предложили должность вице-президента Общества; на его обязанности лежала инспекция консерваторий и вообще всех музыкальных отделений Общества в России. После долгого колебания он принял это место, понимая всю важность и значение этой работы.
Разъезжая по России со своими концертами, Рахманинов с этого времени оставался лишние дни в городах, в которых хотел получше ознакомиться с положением дел в местном музыкальном училище. Он посещал классы, присутствовал на ученических концертах, по которым судил о постановке преподавания, о лицах, стоявших во главе училища, и преподавательском составе. В должности этой Рахманинов проработал три года. В году Рахманинов принимает место дирижёра симфонических концертов Московского филармонического общества.
В противоположность Московскому отделению Русского музыкального общества, которое как-то игнорировало Рахманинова со времени окончания им консерватории, Филармоническое общество уже много лет ежегодно приглашало Рахманинова участвовать в концертах Общества.
Рахманинов постоянно выступал здесь как пианист или как дирижёр. Благодаря Филармоническому обществу Москва имела возможность слышать все новые вещи Рахманинова. Филармоническое общество неоднократно предлагало Рахманинову на самых выгодных условиях постоянное руководство концертами. Не желая связывать себя, Рахманинов отклонял эти предложения.
Приняв в году условия Общества, Рахманинов тщательно готовился всё лето к предстоящим концертам и с громадным успехом провёл их в течение всего сезона. И критика, и публика горячо приветствовали его; нередко концерты оканчивались овациями. Много разговоров вызвал концерт под управлением Рахманинова с А.
Скрябиным в качестве солиста, играющего свой Концерт. Давнишняя вражда некоторых музыкальных критиков, сгруппировавшихся около Скрябина, с одной стороны, и Рахманинова — с другой, была известна в Москве.
Отношение критиков к композитору противоположного лагеря было тоже далеко не беспристрастным. Это и создало в Москве уверенность, что сами «виновники» газетной перепалки — Рахманинов и Скрябин — тоже относятся друг к другу недружелюбно. В действительности же между обоими композиторами приятельские отношения никогда не нарушались, хотя близости и взаимного понимания творчества у них не было.
Совместное выступление в концерте ничего не изменило в их отношениях. Пребывание в Италии окончилось весьма плачевно, так как обе дочери Рахманинова заразились брюшным тифом. Рахманиновы поспешили переехать с больными детьми в Берлин, где младшая дочь долго пролежала в больнице в тяжёлом состоянии между жизнью и смертью.
Сам Рахманинов, сильно волновавшийся за детей, поселился по совету врачей в санатории под Берлином, откуда приходил ежедневно в больницу навещать семью. Это были выступления в качестве пианиста в фортепианных вечерах и в симфонических концертах Зилоти, Филармонического общества, Кусевицкого и дирижёра.
Выступал он, конечно, неоднократно и в студенческих благотворительных концертах и концертах Керзиных. В весеннем полугодии года шесть раз дирижировал в Мариинском театре «Пиковой дамой» с 13 по 23 февраля и два раза в Москве симфоническими концертами Филармонического общества.
Рахманинов выступал также солистом, исполнял свои Второй и Третий концерты в городах Германии, в Петербурге и Москве. В обеих столицах наряду с фортепианными вечерами среди них и благотворительные — в пользу Высших женских курсов состоялись и симфонические концерты под управлением Рахманинова в концертах Московского филармонического общества, Кусевицкого и Зилоти. В весеннем сезоне года он играл Третий концерт в Варшаве и дал ряд фортепианных концертов, выступая как солист в симфонических концертах в Англии.
Вернувшись в феврале в Москву, он дирижировал тремя концертами Филармонии и затем управлял хором Мариинского театра в Петербурге, исполняя свою «Литургию» op. Летом года Рахманинов, возвратившись в Ивановку, с редким увлечением работает над симфонической поэмой «Колокола» по поэме Эдгара По, в переводе Бальмонта. Он с особенной любовью создавал это произведение, и оно долгие годы оставалось его любимой вещью.
Успех был большой, овации и многочисленные подношения, как всегда, сопровождали выступления автора, но всё же ему казалось, что ни критика, ни публика не оценили до конца этого произведения.
Возможно, что одной из причин такой недооценки является сложность сочинения, вследствие которой трудно понять его, прослушав один раз. Повторение «Колоколов» нелегко было осуществить из-за больших затрат на оркестр, хор и солистов. Осенью года предполагалось исполнение «Колоколов» в Шеффилде Англия.
Всё было готово для этого, но труд, положенный на осуществление исполнения устроителями, пропал даром. Разразившаяся летом года война помешала концерту. В начале года Рахманинов даёт ряд концертов в Лондоне и в других городах Англии. Он с большой неохотой соглашается ехать на этот раз за границу. Неожиданная смерть французского пианиста Пюньо в Москве, проболевшего около недели и умершего дня за два-три до отъезда Рахманинова в одиночестве, без друзей и помощи в какой-то гостинице сильно поразила Рахманинова.
Ему казалось, что и с ним случится какая-нибудь катастрофа в Англии и он не вернётся больше домой. К счастью, все эти опасения оказались напрасными. Но эта поездка Рахманинова в Англию была последней на многие годы. С осени года Россия оказалась изолированной от Европы. Концертная деятельность Рахманинова, вопреки этому, не только не уменьшилась, а, наоборот, развивалась ещё больше. Поездки в период войны по России, концерты в обеих столицах в Московском филармоническом обществе, в концертах Зилоти, в концертах Кусевицкого , выступления по собственному почину и в ряде случаев с благотворительной целью, выступления совместно с Кусевицким для тех же целей в пользу учащейся молодёжи, раненых русской армии, Союза городов, польских беженцев и т.
В весеннем сезоне года, занятый и увлечённый творческой работой, Сергей Васильевич выступал всего два раза в Киеве играл свои Второй и Третий концерты. Зато с осени года до рождества он выступил за два с небольшим месяца двадцать восемь раз, из них восемь раз в Москве два симфонических концерта в Москве были даны с Кусевицким в пользу семьи Скрябина и польских беженцев, три концерта из произведений Скрябина и три из произведений Рахманинова. Были устроены также концерты в Петрограде шесть концертов и в других городах: в Харькове, Ростове-на-Дону, Киеве, Баку по два концерта в каждом городе , Тифлисе и Саратове по три в каждом городе.
В весеннем сезоне года Рахманинов даёт всего семь концертов: в Москве два концерта , Петрограде три концерта , Казани и Киеве, причём один из концертов в Москве и два в Петрограде в пользу Союза городов.
В Казани и Киеве это были фортепианные вечера Рахманинова, в Москве и Петрограде выступления и в симфонических концертах исполнение Третьего концерта. Смерть А. Скрябина весной года дала повод Рахманинову отступить от принятого им правила исполнять только свои сочинения.
Он начинает играть с осени года в концертах, посвящённых памяти Скрябина. Весной года исполняется под управлением Данилина в концерте Синодального хора «Всенощное бдение» op. Впечатление, произведённое этим сочинением на публику, было настолько велико, что по настоянию многих хор повторил его той же весной в течение месяца четыре раза.
И всякий раз зал Благородного собрания был переполнен, и билеты распродавались после объявления в два-три дня нарасхват. Лето года Рахманиновы вместо Ивановки проводят в Финляндии, недалеко от санатория Халила, по соседству с Зилоти. Смерть С. Танеева в июне года произвела сильное впечатление на Рахманинова.
Отношения Танеева и Рахманинова со времени учения последнего в консерватории были всегда хорошими, и Рахманинов искренно уважал и любил этого необыкновенного человека. В «Русских ведомостях» от 16 июня года напечатано письмо типа некролога Рахманинова по поводу смерти С. Оно ярко показывает отношение Сергея Васильевича к скончавшемуся.
В году Рахманинов сочиняет Шесть романсов op. Приблизительно в то же время появляются его новые фортепианные сочинения — Девять этюдов-картин op. Весенний сезон года он начинает с концерта в Большом театре дирижирует оркестром в пользу оркестрантов , а затем выступает в ряде городов России в семнадцати концертах, из них, кроме упоминающегося далее в Большом театре , восемь раз в Москве в том числе четыре концерта с Кусевицким и один с Коутсом , где он, кроме своих Второго и Третьего концертов, исполняет и произведения других композиторов: Концерты Чайковского и Листа.
В Киеве он даёт четыре концерта, в Харькове — два и по одному концерту в Ростове, Таганроге и Петрограде. Кроме того, Рахманинов решает ещё раз выступить в сезоне года и отдаёт весь сбор на нужды армии. Аккомпанировал ему Э. При переполненном зале, под бесконечные овации публики, Рахманинов играл эти концерты в пользу русской армии. Ни он, ни публика не подозревали, что это — его последнее не только в данном сезоне, но и последнее в жизни выступление в любимой Москве. Съездив один на короткое время весной на посев в Ивановку дети учились ещё в гимназии, и жена его оставалась с ними в Москве , Рахманинов поручил управляющему все дела по хозяйству.
Вскоре вместе с семьёй он уехал на всё лето в Крым. Осенью перед возвращением из Крыма в Москву он дал в Ялте концерт под управлением А. Это было 5 сентября года, и это был последний его концерт на родине вообще. Февральская революция года, встреченная общим ликованием в России, была радостным событием и для Рахманинова.
Вскоре, однако, чувство радости сменилось тревогой, которая всё нарастала в связи с развёртывающимися событиями. Бездействие и бессилие Временного правительства приводили Рахманинова в отчаяние. Тяжёлые предчувствия и мрачное настроение всё лето не покидали его.
Октябрьская революция застала Рахманинова за переделкой его Первого концерта. Работая весь день над концертом, он вместе с другими квартирантами дом Первой женской гимназии на Страстном бульваре нёс по очереди ночью дежурство по охране дома, принимал участие в заседаниях образовавшегося домового комитета и т.
Многие считали, что переворот в России временный. Рахманинов же думал, что это конец старой России и что ему, как артисту, ничего другого не остаётся, как покинуть родину.
Он говорил, что жизнь без искусства для него бесцельна, что с наступившей ломкой всего строя искусства как такового быть не может и что всякая артистическая деятельность прекращается в России на многие годы. Поэтому он воспользовался пришедшим неожиданно из Швеции предложением выступить в концерте в Стокгольме.
Это было первое предложение из-за границы со времени войны года; оно могло быть сделано потому, что Швеция была одной из немногих нейтральных стран в Европе. Рахманинов выехал один в Петроград на несколько дней раньше жены и детей, чтобы достать себе и им разрешение на выезд из России. В последних числах ноября года, около шести часов вечера, с небольшим чемоданом в руках, на еле двигающемся трамвае по неосвещённым улицам Москвы Рахманинов добрался до Николаевского вокзала.
Моросил дождь, где-то вдали слышались одиночные выстрелы. Было жутко и тоскливо. Только два лица провожали Рахманинова: человек, присланный на вокзал фирмой А. Дидерихс для помощи при покупке билета и при посадке в вагон, и автор этих строк, приехавшая вместе с Рахманиновым из дома. Достав в Петрограде без особого труда и хлопот разрешение на выезд за границу, Сергей Васильевич с женой и двумя дочерьми выехал 22 или 23 декабря в Стокгольм.
С ними ехал и друг Сергея Васильевича — Струве. Ехали они все налегке, захватив только необходимые вещи. Немного было взято с собой и денег: по пятисот рублей на каждого члена семьи, согласно разрешению. Да и эти деньги пришлось занять, так как банки были все закрыты. Кажется, никто не провожал их на вокзал, но Сергей Васильевич был очень тронут вниманием Ф. Шаляпина, приславшего ему на дорогу икры и булку домашнего белого хлеба.
К этому приложена была трогательная записка на прощанье. Никаких недоразумений или осложнений не было ни на пути, ни при переезде через русско-финскую границу. Чиновник, просматривавший на таможне багаж, заинтересовался только книгами. Увидав, что это учебники детей, он ушёл, пожелав Сергею Васильевичу успеха в концертах. Переезд через финскую границу в Швецию совершился в р о звальнях, около полуночи. Уставшие от пережитого, Рахманиновы попали в поезд уже далеко за полночь.
Надеясь отдохнуть и выспаться, они достали себе спальные места, но были разбужены уже в шесть часов утра. Из-за недостаточного количества спальных вагонов шведы рано поднимали пассажиров и переводили их в другие вагоны. Днём Рахманиновы благополучно добрались до Стокгольма. Это было 24 декабря канун рождества. Предпраздничная суета, веселье и шум, царившие кругом, только усугубили тяжёлое моральное состояние Сергея Васильевича и его семьи, усилили их тоску и чувство одиночества на чужбине.
Горько и больно было Сергею Васильевичу. Он сидел в своём номере в гостинице мрачный и задумчивый. Не задерживаясь в Швеции, Рахманиновы скоро переехали в Данию, где жила семья ехавшего с ними Струве.
Найти квартиру Рахманиновым оказалось делом нелёгким. Всё было занято. Главное затруднение заключалось в том, что никто не хотел пускать к себе квартиранта с роялем.
Наконец, им всё же удалось снять нижний этаж дома где-то на даче, в окрестностях Копенгагена. Сергей Васильевич немедленно начал усиленно готовиться к предстоящим концертам в Скандинавии.
Жена его принялась за хозяйство: готовила обед и убирала комнаты, стараясь насколько возможно внести уют в эту новую, незнакомую им обстановку. Сергей Васильевич, занятый своей подготовкой к концертам, старался помогать жене сколько мог.
Конечно, как всегда и прежде, и в дальнейшей жизни, много мешала ему его артистическая деятельность. Он должен был беречь свои руки. Всё же и он принял на себя обязанность — топил печь. Дом их был очень холодный и без всякого комфорта, к которому Рахманиновы так привыкли в России. Вся семья сильно страдала от холода эту зиму. Незнание языка, несомненно, очень мешало нормальному ходу жизни. К довершению всех бед жена Сергея Васильевича, поехавшая как-то в город за провизией, поскользнулась и сломала левую руку.
Летом Рахманиновы, наняв дачу, поселились вместе со Струве место называлось Шарлоттенлунд. Нашли они девушку для помощи по хозяйству. Но судьба преследовала Рахманиновых и здесь. Девушка эта оказалась эпилептичкой, и Наталии Александровне приходилось с ней много возиться во время припадков.
Первый концерт Сергея Васильевича был дан в Копенгагене 15 февраля года. Он играл свой Второй концерт под управлением Хоберга. Неделей позже, 22 февраля, состоялся первый фортепианный вечер Сергея Васильевича в Копенгагене. В начале марта Сергей Васильевич играл в двух симфонических концертах в Стокгольме: 12 марта в программе были Второй концерт Сергея Васильевича и Концерт Листа, а 14 марта — Концерт Чайковского.
Оба вечера дирижировал Г. В том же Стокгольме Сергей Васильевич дал ещё фортепианный recital 18 марта, а 22 марта в Мальмё. Вернувшись ненадолго к семье в Копенгаген, он, уступая настойчивым просьбам устроителя концертов, играет 16 апреля опять свой Второй концерт и Концерт Чайковского в Копенгагене, а 20 апреля в Христиании Осло исполняет свой Второй концерт и Концерт Листа.
Через несколько дней, 24 и 26 апреля, Сергей Васильевич даёт два фортепианных вечера. Концертный сезон Рахманинова закончился 10 июля в Копенгагене, где по желанию устроителей он в третий раз в течение сезона исполнил свой Второй концерт. В том же сезоне в Копенгагене с громадным успехом выступал и пианист Фридман. Он очень дружелюбно встретил Рахманинова, приглашал его к себе, ходил сам к нему.
Рахманиновы и Струве часто по воскресеньям у него обедали и любили его общество. Деньги, заработанные в этом сезоне двенадцатью концертами, помогли Сергею Васильевичу стать на ноги.
Он расплатился с долгами, смог немного передохнуть и, оглядевшись кругом, решить, что делать. Ему стало ясно, что придётся надолго отказаться от композиторской деятельности, так как необходимы средства для того, чтобы обеспечить жизнь семьи и дать образование дочерям.
Избрав карьеру пианиста, он не мог уже выступать просто как композитор-пианист, надо было делаться пианистом-виртуозом. Необходимо было подготовить себя к этой деятельности, улучшить технику, приготовить большой новый репертуар, то есть отдать этому всё своё время.
Относясь всегда с исключительной требовательностью к исполнению своих вещей, он чувствовал ещё б о льшую ответственность при исполнении произведений других авторов.
Щепетильность его в этом отношении была исключительная. Решив посвятить себя пианистической деятельности, во всяком случае, на многие годы и, вероятно, сознавая, что он может ещё приготовить себя к ней, Сергей Васильевич с необычайной силой воли берётся за дело. Этот большой артист, достигший уже сорокапятилетнего возраста, начинает готовиться к концертам с энергией и упорством, которым могли бы позавидовать молодые люди. Он настойчиво добивается совершенства, развивает запущенную за многие годы технику, не пропуская ни одного дня занятий.
Сергей Васильевич всегда считал, что артист должен постоянно идти вперёд, постоянно добиваться совершенства и что артист, который топчется на месте, идёт уже под горку, назад. Сергея Васильевича много раз спрашивали, сколько часов в день он упражняется, наивно думая, что всё дело в количестве времени, которое артист тратит на игру. Не раз, присутствуя при разговоре, приходилось слышать в ответе, что упражняться, конечно, надо всякий день, но для достижения успеха в технике не так важно количество затрачиваемых на занятия часов, как внимание, которое надо оказывать всё время тому, как играть то или иное упражнение.
Он утверждал, что во время занятий надо всё время напряжённо следить за руками, за пальцами, за ударом, а не играть механически. Вначале Сергей Васильевич играл около пяти часов в день; впоследствии, когда он в совершенстве овладел техникой, количество часов сократилось до трёх. Взявшись за пианизм, Сергей Васильевич не прекращал им заниматься до конца жизни. Он с удовлетворением замечал неоднократно, что чувствует всё больше свободы, идёт вперёд, добился почти всего, чего хотел, и что только теперь, после многих лет упорного труда и исканий, он, наконец, начал понимать все свои предыдущие ошибки, свой неправильный подход к делу, только теперь знает, что надо делать при занятиях.
Показательно, что, добившись мировой славы, этот артист не почил на лаврах, а продолжал напряжённо искать новые пути для дальнейшего совершенствования. Только те, кто слышал Рахманинова, его игру в последние годы, в последний период его жизни, могут понять, что это был за пианист, могут понять, во что развился его пианистический талант.
Его колоссальная техника не являлась для него целью. Это было только средство, но средство, которое давало ему, казалось, неограниченную возможность при исполнении интерпретировать любую вещь так, как он её чувствовал и понимал. Возобновив, после короткого летнего перерыва, свои выступления в Скандинавии, Сергей Васильевич в течение месяца, с 18 сентября по 18 октября, даёт четырнадцать концертов.
Ещё один концерт, данный в Стокгольме 21 октября, где он с Шнеефойгтом исполнил свои Второй и Третий концерты, был на многие годы его последним выступлением в Европе. Сергей Васильевич хорошо понимал, что, несмотря на большой успех, на наличие всё новых предложений от устроителей концертов, возможности для расширения его артистической деятельности в Скандинавии слишком ограниченны.
Ему надо было предпринять что-то новое. Между тем, слухи о его успешных выступлениях в Скандинавии дошли до американских концертных бюро и музыкальных обществ. В конце лета Сергей Васильевич получил следующие одно за другим три выгодных предложения. Одно было из Нью-Йорка от музыкального бюро «Метрополитен»: Альтшулер предлагал контракт на двадцать пять фортепианных концертов. Второе предложение пришло от бюро Вольфсона: Сергею Васильевичу предлагали контракт на два года на место дирижёра в Цинциннати.
В третьей телеграмме от президента Бостонского симфонического общества Сергею Васильевичу предлагали место дирижёра Бостонского оркестра. Он должен был в течение тридцати недель продирижировать ста десятью концертами. Это было наиболее заманчивое предложение.
Место дирижёра этого великолепного оркестра! Конечно, было над чем задуматься. Но цифра — сто десять концертов в течение одного сезона — испугала Сергея Васильевича. После некоторого колебания он отклонил все предложения. С одной стороны, повлияло на принятие этого решения отсутствие готовых программ он готовился в то время лишь к фортепианным концертам ; с другой стороны, ему вообще как-то не хотелось связывать себя большими контрактами в незнакомой или малознакомой стране.
Наконец Сергей Васильевич принимает решение переехать со своей семьёй из Скандинавии в Америку. Продолжавшаяся в Европе война, казалось, не давала другого выхода.
Но ехал он, так сказать, на авось, без всякого контракта, рассчитывая только на себя и на свои силы. У Сергея Васильевича накопилось достаточно денег на проезд, но как ехать с семьёй без хотя бы небольшого запаса денег в чужую страну, когда концертный сезон уже начался.
Контракты между менеджерами устроители концертов и артистами всегда подписываются заблаговременно, весной. Он знал, что и залы тоже заранее расписаны. Сергей Васильевич всегда с глубокой благодарностью вспоминал любезную помощь господина Каменка. Этот почти незнакомый ему человек, узнав о финансовых затруднениях Сергея Васильевича, сам пришёл к нему предложить нужную сумму денег, которая обеспечила бы Сергея Васильевича на первое время в Америке.
Кроме того, и господин Кёниг, узнав от родственников, что Рахманинов нуждается в деньгах, поспешил к нему на помощь и уже на пароходе, перед самым отплытием Сергея Васильевича в Америку, тоже снабдил его известной суммой денег.
Устроив все дела, получив без затруднений, благодаря наличию трёх приглашений в Америку, визы от американского консула, Рахманиновы покинули Скандинавию. Выехали они 1 ноября года из Христиании в Нью-Йорк на небольшом норвежском пароходе «Бергенсфьорд». Хотя дорогой их сильно качало и курс из-за войны был сильно удлинён, переезд через океан прошёл благополучно. Ехали они с потушенными огнями, встретили в океане английскую эскадру, настроение было тревожное, но всё же десять дней спустя, 10 ноября года, они были уже в Нью-Йорке.
Остановились Рахманиновы на шумном и бойком месте, на углу й и 5-й авеню, в отеле «Незерланд». В первую же ночь по приезде все они были разбужены каким-то диким шумом и гамом толпы на улице. Гудки автомобилей, свистки, крики, пение, трещотки — всё это неслось к ним с улицы. Никто из них не понимал, в чём дело. Казалось, что всё население города сошло внезапно с ума. Недоумение их продолжалось до утра, и только когда им принесли газету, они узнали, что люди радовались пришедшему ночью известию о заключении мира 11 ноября года.
Между тем, узнав из газет о приезде Рахманинова в Нью-Йорк, некоторые музыканты, знавшие его ещё в России, начали к нему приходить Иосиф Гофман, Крейслер, Цимбалист. Кто предлагал деньги, кто давал советы, рекомендовал концертные бюро, учил, как поступать в том или ином случае. Гофман ещё до приезда Сергея Васильевича в Америку советовал двум-трём менеджерам для их собственного блага не упустить этого русского артиста. Позднее Гофман, смеясь, рассказывал, как Сергей Васильевич выслушал все его советы с благодарностью, но ни одного из них не принял, а поступил по-своему и в выборе менеджера, и в выборе граммофонной компании и механических роялей, бывших тогда в моде в Америке, и во многих других отношениях.
Предложений Сергею Васильевичу было несколько. Оглядевшись кругом, он решил связать свою артистическую судьбу и деятельность с концертным бюро мистера Чарльза Эллиса из Бостона, который первый или один из первых предложил ему контракт. Пожилой американец произвёл на Сергея Васильевича очень хорошее впечатление, и он сразу почувствовал к нему доверие. И внешность, и манеры мистера Эллиса, достоинство, с которым он держал себя, отсутствие шумихи и дешёвой рекламы в его деле — всё это вполне совпадало с желаниями и вкусами самого Рахманинова.
Ему никогда не пришлось раскаиваться в этом выборе. Так же удачно был сделан и выбор фирмы роялей. Сергей Васильевич отклонил несколько выгодных в финансовом отношении предложений от различных фортепианных фирм, которые предлагали ему деньги за игру на их инструментах, и остановился на фирме «Стейнвей и сыновья», которая бесплатно предоставляла артистам свои инструменты, но денег артистам никогда не платила.
Качество роялей Стейнвей стояло неизмеримо выше других. Во главе этой фирмы был в те годы мистер Фредерик Стейнвей. Сергей Васильевич вскоре искренно привязался к нему, полюбил его, и последний, так же, как и его жена, сделался одним из немногих близких американских друзей Сергея Васильевича и Наталии Александровны.
Несколько дней спустя после приезда Рахманиновых в Нью-Йорк Сергей Васильевич и обе девочки сильно заболели свирепствовавшей тогда в Америке испанкой. От болезни этой люди умирали сотнями. Бедная Наталия Александровна помогала как могла мужу и детям. Проболели около двух-трёх недель. Врач, лечивший Сергея Васильевича, настойчиво советовал ему продолжительный покой после болезни. Совету этому он не последовал и, готовясь к скорому выступлению, начал опять усиленно заниматься, едва встав с постели, совсем ещё слабый и больной.
Две американки — любительницы музыки, узнав о приезде Рахманинова в Нью-Йорк, решили навестить его. Одна из них любезно предложила Сергею Васильевичу свою студию с роялем Стейнвей, где он мог весь день заниматься, не мешая соседям. Сергей Васильевич с удовольствием и благодарностью воспользовался этим предложением, так как всегда стеснялся играть в отелях, думая, что мешает другим.
Вторая посетительница, датчанка по отцу, знавшая превосходно, кроме английского, ещё французский и немецкий языки мисс Догмар Рибнер , музыкально образованная её отец был профессором музыки в Колумбийском университете в Нью-Йорке , была потом в течение трёх-четырёх лет секретарём Сергея Васильевича.
Первое выступление Рахманинова, ещё не вполне окрепшего после испанки, состоялось через четыре недели по приезде в Америку — 8 декабря года. Он играл в Провиденсе — столице штата Род-Айленд. Так началась концертная страда Рахманинова в Америке, продолжавшаяся почти без перерыва двадцать пять лет, до конца его жизни.
Выступая то в больших, то в маленьких городах, то в recitals, то в симфонических концертах, Сергей Васильевич с 8 декабря года до 27 апреля года дал тридцать шесть концертов, из них тринадцать были в симфонических обществах, в которых он попеременно играл свои Первый и Второй концерты; дирижировали Стоковский, Дамрош, Рабо и Альтшулер. В концерте гала 8 апреля года Сергей Васильевич вместе с певицей американкой Джеральдиной Феррар и Филадельфийским оркестром под управлением Стоковского выступил в зале Метрополитен-опера.
Это был благотворительный концерт; Сергей Васильевич играл свой Второй концерт. Два последних концерта этого сезона были опять благотворительными. В одном, 14 апреля, Сергей Васильевич вместе с П. Казальсом играл свою Сонату для фортепиано и виолончели. В другом концерте, 27 апреля, данном в пользу займа победы, Сергей Васильевич играл всего два номера: свою транскрипцию произведения Смита «The Star-Spangled Banner» и Вторую рапсодию Листа со своей каденцией.
На бис устроители концерта просили сыграть ставшую давно знаменитой в Америке его Прелюдию op. Концерт этот был организован с большим шумом и рекламами на американский лад. Различные общества и организации, пятнадцать специальных комитетов принимали деятельное участие в подготовке к этому событию, в рекламировании его, в сборах денег.
Кроме Рахманинова, выступал только Яша Хейфец, сыгравший три номера. Кроме выступлений этих двух солистов, произносили речи адмирал Майо, его преподобие В. Пэтти и полковник Теодор Рузвельт. Ложи и все места в зале Метрополитен-опера были расписаны задолго до концерта по очень высоким ценам, и громадный зал заполнен самой элегантной и богатой публикой. Все эти подробности даются здесь, чтобы показать, что уже в первый год пребывания Рахманинова в Америке его поставили в первые ряды выступавших в то время в Америке артистов и устроители концерта остановили свой выбор на нём, несмотря на присутствие в Америке многих других первоклассных артистов.
Когда Хейфец сыграл свои три номера, его просили сыграть на бис кажется, «Ave Maria».
